Математика углекислого газа
Как создать для коммерческих компаний мотивацию бороться с глобальным потеплением
Парижское соглашение, заключенное в 2015 году большинством стран мира, направлено на замедление глобального потепления: нужно удерживать повышение средней глобальной температуры на уровне значительно ниже 2°C по сравнению с доиндустриальными уровнями, ограничить повышение полутора градусами. Но увы: концентрация углекислого газа в атмосфере продолжает расти, а вместе с ней — и глобальная средняя температура.
Чтобы отслеживать выполнение целей Парижского соглашения, вводится удобное и важное понятие углеродного бюджета (также эмиссионный бюджет углекислого газа). Это наибольшее количество выбросов углекислого газа, при которых повышение глобальной средней температуры будет не выше целевой (например, 1,5°С). Текущие темпы общемировых выбросов углекислого газа позволяют прогнозировать, что углеродный бюджет, связанный с повышением температуры до 1,5°C, исчерпается примерно в течение следующих десяти лет. После исчерпания возможны два исхода. В оптимистичном, для которого пока нет никаких серьезных предпосылок, будет достигнута углеродная нейтральность всего человечества (то есть нулевой ежегодный баланс выбросов углекислого газа).
Однако при наиболее вероятном исходе начнет накапливаться углеродный долг, который означает, что нам придется удалить одну тонну углекислого газа из атмосферы до конца века на каждую дополнительную тонну углекислого газа выбросов сверх потраченного бюджета. Такой исход, к сожалению, сейчас не учитывается двумя существующими подходами к регулированию выбросов: углеродный налог и схемы торговли выбросами (СТВ). Оба подхода подразумевают ценообразование для выбросов углекислого газа, что позволяет осуществить сбор средств для последующего погашения углеродного долга, то есть поступления должны полностью покрыть необходимые в будущем суммарные отрицательные выбросы. Различие в том, что налог будет устанавливаться государственными или межгосударственными органами, а СТВ используют рыночные механизмы.
Оба подхода имеют высокий риск того, что не смогут обеспечить достаточное финансирование неопределенных затрат на удаление углекислого газа в далеком будущем. Кроме того, аккумулированные фонды в государствах с низким качеством политических институтов могут в итоге оказаться использованы для других целей — например, для покрытия дефицита пенсионного обеспечения стареющего населения. Дополнительной проблемой, связанной с такими государствами, является то, что налог на выбросы может определяться коррупцией и лоббированием, а не с целью погашения углеродного долга, что делает погашение долга еще менее вероятным.
В нашей работе мы смогли улучшить подход на основе СТВ, использовав идеи финансового рынка. Любая международная СТВ должна точно отражать почти исчерпанный углеродный бюджет, что накладывает строгие ограничения на суммарные ежегодные выбросы углекислого газа, которые глобальная экономика вряд ли может потянуть. Кроме того, примерно через десятилетие с нулевым остатком в углеродном бюджете разрешений на выбросы для продажи на рынке попросту не останется. Однако эти жесткие условия могут быть смягчены при введении некоторых гарантий. Так, компании, которые не смогут стать углеродно нейтральными к моменту исчерпания бюджета, смогут продолжить работу при условии, что возьмут обязательство удалить эквивалентное произведенному количество углекислого газа в будущем.
Таким образом, эти компании станут углеродно нейтральными не в момент исчерпания углеродного бюджета, а по итогам более длительного срока, длительность которого они могут выбирать из экономических соображений. В этом и состоит основная идея работы: углеродный долг будет регулироваться посредством так называемых обязательств по удалению углерода (ОУУ), которые устанавливают ответственность за погашение углеродного долга к определенному времени, а также процентную ставку по углеродному долгу (измеренному в денежном эквиваленте), которая позволяет учесть риск неисполнения своих обязательств компаниями (дефолт по ОУУ), а также риски дополнительных выбросов парниковых газов, связанные с кратковременным выходом температуры за целевой показатель. Таяние вечной мерзлоты является примером последнего типа рисков.
Использование ОУУ не только позволяет регулировать выбросы в условиях исчерпанного углеродного бюджета, но и приводит к гораздо более справедливому, с точки зрения будущих поколений, распределению финансовых затрат на достижение целей Парижского соглашения. Кроме того, оно позволяет сократить максимальный достигнутый углеродный долг (по сравнению с текущими прогнозами) и связанные с этим климатические риски. Такие положительные эффекты имеют интуитивное объяснение: проценты, начисляемые в рамках ОУУ на углеродный долг, стимулируют не откладывать погашение долга в долгий ящик.
В опубликованной работе ОУУ проанализированы в «идеальной среде» математической модели, используя ряд необходимых упрощений. Конкретные варианты развертывания такого инструмента в глобальном масштабе еще потребуют дополнительного изучения. Один из возможных вариантов выглядит следующим образом. Первоначально углеродный долг будет выдаваться по некоторой базовой ставке управляющими органами — например, центральными банками — ряду коммерческих банков, которые будут взаимодействовать напрямую с компаниями, которым необходимы ОУУ. Базовая ставка при этом будет учитывать упомянутые риски накопленного углеродного долга (фактически выхода за условно безопасную температуру в 1,5°С).
Коммерческие банки самостоятельно (или при поддержке рейтинговых агентств) будут оценивать риски неплатежеспособности своих заемщиков, что сформирует индивидуальные надбавки к базовой ставке, так как именно эти банки будут отвечать своим капиталом в случае, если их клиенты не смогут выполнить обязательства по ОУУ. Углеродный долг будет входить в балансы компаний как обязательство по удалению углерода (в тоннах CO2), по которому будут выплачиваться процентные платежи. Наличие у страны технологий, обеспечивающих удаление CO2 из атмосферы, а также развитого финансового сектора делает такую систему более привлекательной, так как это открывает новые экспортные возможности. Напомним, что сейчас в ряде стран ведется разработка таких технологий, но готового промышленного решения еще не существует, поэтому любые ноу-хау в этой области могут дать толчок к долгосрочному экономическому росту.
Может так оказаться, что для некоторых стран платежи по углеродному долгу окажут на экономику негативное влияние, превосходящее выгоды от нового сектора по удалению CO2, а значит, эти страны будут не заинтересованы в системе ОУУ и предпочтут бесконтрольно выбрасывать CO2. Общая идея решения такой проблемы была придумана еще в 2015 году. Недавний лауреат Нобелевской премии по экономике Уильям Нордхаус предложил идею климатического клуба, о которой вновь заговорили после прихода нового президента США. Основной инструмент здесь — это пограничный углеродный налог, то есть пошлина на импортные товары, основанная на количестве CO2, выделяемого при их производстве, и он отвечает требованиям WTO.
Итак, достаточно крупные экономики мира, имея амбициозную климатическую цель вскоре стать углеродно нейтральными странами, вместе образуют климатический клуб и соглашаются ввести между собой пограничный углеродный налог. Если компания внутри страны из такого клуба покрывает свои выбросы ОУУ, которые признаны клубом, то ее товары не облагаются пошлинами. В некоторый момент все товары внутри клуба либо произведены углеродно нейтральной компанией, либо компанией, деятельность которой обеспечена ОУУ, то есть торговля внутри клуба проходит фактически без пограничного углеродного налога.
Что же происходит с товарами, импортируемыми из стран не из этого клуба? Тут два варианта: они либо облагаются пограничным налогом (возможно, повышенным), либо компания, которая произвела товар, обеспечила свою деятельность ОУУ, то есть воспользовалась услугами финансового сектора одной из стран климатического клуба, что может стоить достаточно дорого, ведь потребуются дополнительная сертификация и мониторинг производства. Таким образом страны клуба «штрафуют» неприсоединившиеся страны, создавая мотивацию вступать в клуб и служа основным драйвером борьбы с изменением климата. Недавняя публикация в журнале Nature призывает США, ЕС и Китай сформировать такой клуб. Реальным катализатором этого может стать одобренный ЕС пограничный налог в отношении импортируемой стали с 2026 года.
Конечно, учет выбросов в каждой стране для каждого товара сейчас кажется непосильной задачей, но любая амбициозная климатическая цель, по-видимому, потребует этого. Первым шагом на этом пути может оказаться введение пограничного углеродного налога на ископаемые источники энергии и сырье, если компании, которые их добыли, не обеспечили свою деятельность ОУУ. Конечно, это приведет к сокращению спроса на нефть и уголь. Удивительно, но это может стать прекрасной возможностью для России.
«В среднесрочной перспективе Россия может превратиться из экспортера ископаемого топлива в одного из самых важных игроков на новом растущем рынке секвестрации углерода, решающего проблему углеродного долга»,— с энтузиазмом утверждает Артем Бакланов, сотрудник Высшей школы экономики. Другим важным плюсом для России будет то, что платежи по базовой процентной ставке на углеродный долг могут использоваться для страхования рисков дополнительного выделения углекислого газа из запасов Земли, например, при таянии вечной мерзлоты, после временного превышения целевого показателя в 1,5°C. Таким образом, платить за эти риски будут компании, которые ответственны за превышение бюджета, а не страны, в которых находятся эти естественные запасы углекислого газа, поделился Йоханнес Беднар, сотрудник Международного института прикладного системного анализа и ведущий автор исследования.
